ДЖЕК КЕРУАК, «НА ДОРОГЕ»
Пойло, травка, секс и автостоп – держите эту книгу подальше от своих двадцатилетних отпрысков, не то в одно прекрасное утро вместо сопящего в кровати ребёнка обнаружите лишь открытое окно и прощально развевающуюся занавеску. Она пропитана запахом бескрайних дорог – от утопающего в белой дымке Сан-Франциско до сумасшедшего Нью-Йорка, через пустыни, горы и реки среднего Запада и Востока. Она полна маргинального духа, беспричинных пьянок, незрелых рассуждений и новых героев, которые встречаются на дороге молодым битникам, ищущим знакомств с другими людьми, другими идеями и направлениями. Дикие и безумные, святые и пьяные, герои, вторая волна «потерянного поколения», одержимы жаждой жизни, женщин, любви и удовольствий. Не книга, а бумажный фильм-калейдоскоп о том, как можно «врубаться» и прожигать жизнь; глоток свежего воздуха для офисного планктона.
«Теперь у нас оставалось пятнадцать долларов на всю дорогу. Придется подбирать автостопщиков и клянчить у них центы на бензин. В виргинской глухомани мы вдруг увидели шедшего по дороге человека. Дин сбавил скорость и остановился. Я обернулся и сказал, что это всего-навсего бродяга, и у него, возможно, у самого нет ни гроша.
– Тогда мы возьмём его просто так, оттянуться, – рассмеялся Дин. Этот тип оказался безумным оборванцем в очках; на ходу он читал какую-то порнуху в бумажной обложке; он нашел книжку в кювете у дороги. Он влез в машину и снова погрузился в чтение. Он был невообразимо грязен и покрыт струпьями. Он сказал, что его зовут Хайман Соломон, и что он прошёл по всем США, стучась, а иногда и вламываясь в еврейские двери и требуя денег: «Дайте мне денег на еду, я еврей»
БЕРТРАН ГОБЕН, «КТО СОЗДАЛ AUCHAN, ATAC, LEROY MERLIN? СЕКРЕТЫ СЕМЬИ МЮЛЬЕ»
Небольшой экскурс в генеалогию, историю и принципы французского клана Мюлье, состоящего из нескольких сотен людей, проживающих в 40 департаментах Франции и ещё 10 странах, на каждого из которых приходится 40 миллионов долларов семейного состояния. Каждая французская семья ежегодно оставляет десятую часть своих заработков в магазинах этой семьи, которая торгует всем – от еды до спортивного снаряжения и цветов. Книга, посвящённая, прежде всего, истории семейного управления розничными сетями, на которых Мюлье разбогатели, описывает и детали финансовой системы, распределяющей акции семейного «предприятия» между членами всё разрастающегося семейства. На заметку будущим клановым олигархам.
«Весной 1999 года Роб Уолтон прибыл в Париж лично. Патрон Wal-Mart предложил владельцам Auchan 100 миллиардов франков, считая, что от такого куша невозможно отказаться. Американский оптовик не сомневался, что Жерар Мюлье и его многочисленные родственники немедленно поймут выгоду, которую можно извлечь, уступив семейные акции по хорошей цене и вложив деньги в более динамично развивающиеся отрасли. Но думать так значило плохо знать Мюлье: не в обычаях семьи отказываться от своих «орудий труда». Говорят, что Жерар Мюлье заявил компаньонам: «Если учесть, что каждые семь лет стоимость предприятия удваивается, ради лишних 100 миллиардов франков стоит подождать. И потом, в любом случае, что мы будем делать с этими деньгами?» Так считают Мюлье, трудоголики, которые любят преодолевать трудности и как огня боятся неожиданного везения и лёгких денег»
ДЖЕЙМС ДЖОЙС, «УЛИСС»
Длинными упругими петлями струился поток из озера Кок, зелёно-золотистым заполняя песчаные лагуны, набирая силу, струясь. Этак тросточка моя уплывет. Подожду. Нет, минует, ударяясь в низкие скалы, завиваясь в воронки, минуя. Давай лучше побыстрей с этим делом. Слушай: четырехсловная речь волн – сиссс суссс пыссс фсс. Ярое дыхание вод средь морских змеев, вздыбленных коней, скал. Они плещутся в чашах скал: плеск – плям – плен: пленены в бочках. И, иссякая, речь их стихает. Они льются, журча, широко разливаясь, неся гроздья пены, распускающиеся цветы «Улисс» – это не просто 260 тысяч слов об одном дне (16 июня 1904 года, четверг) в Дублине, но объёмный тест на культурно-интеллектуальный багаж читателя: здесь что ни строчка, то обращение к значительным произведениям литературы, истории и философии. Ничего, если и половины не поймёте с первого прочтения, достаточно и трети, чтобы считать себя образованным человеком, разбирающимся в культурном наследии XX века. Эту книгу называют «вершиной литературы модернизма», «романом века» и «романом-вехой», Дублин здесь – символ всего мира, герои – олицетворения мужчин и женщин, а тексты – их поток сознания вперемешку с элементами газетных заголовков, экзаменационных вопросов и прочих «нероманных форм». Параллельно с «Улиссом» не лишне читать комментарий филологов или лекции Набокова из сборника его лекций по зарубежной литературе.
«Взор его поскорбел над тупоносыми башмаками, быка обносками nebeneinander. Он сосчитал вмятины на покоробленной коже, в которой удобно гнездилась прежде нога другого. Нога, что мерно пристукивала по земле, неприятная мне нога. Ты был, однако, в восторге, когда башмачок Эстер Освальт подошёл тебе, знакомая девица в Париже. Tiens, quel petit pied! Верный друг, братская душа: любовь Уайльда, та, что назвать себя не смеет. Теперь он бросит меня. А чья вина? Каков я есть. Каков я есть. Всё или ничего».
АЙН РЭНД, «ИСТОЧНИК»
«Источник» очень похож на другой роман Айн Рэнд, русской эмигрантки, ставшей широко признанным и популярным в Америке философом и писателем, – «Атлант расправил плечи». Тот был признан второй после Библии книгой, сильнее всего повлиявшей на жизнь американцев. В «Источнике» разве что меньше героев. Суть та же – очень политический роман, одновременно утопия и антиутопия, которая воспевает капиталистов-трудоголиков, несгибаемых перфекционистов и индивидуалистов, верных своим идеалам и своему делу до самого конца, в борьбе против общества, погрязшего в коррупции, бюрократии и душевной лени. В какие-то моменты с толку сбивает любовная линия, по утопичности достойная самого дешёвого женского романа, ярая ненависть к коммунизму, уходящая в прошлое самого автора, и философские диалоги, которые просто невозможно представить в устах трезвого человека. Но если всё это отбросить, то «Источник» достоин «Атланта»: он относится к числу тех редких книг, которые способны вдохновить.
«Людям внушали, что Я человека – синоним зла, что бескорыстие – идеал добродетели. Но творец – эгоист в абсолютном смысле, а бескорыстный человек – тот, кто не думает, не чувствует, не выносит суждений и не действует. Всё это – свойства личности. Тут подмена понятий смертельно опасна. Суть проблемы была извращена, и человечеству не оставили выбора… и свободы. Как два полюса ему предложили два понятия – эгоизм и альтруизм. Сказали, что эгоизм означает жертвование интересами других в угоду себе, а альтруизм – жертвование собой для других. Этим человека навечно привязывали к другим людям и не оставляли ему никакого выбора, кроме боли – собственной боли, переносимой ради других, или боли, причиняемой другим ради себя. К этому добавляли, что от самоуничижения надо испытывать радость, и ловушка захлопывалась. Оставалось принять мазохизм в качестве идеала – как альтернативу садизму. Это был величайший обман, которому когда-либо подвергали человечество. Зависимость и страдание были навязаны людям как основа жизни»
