Как давно Вы находитесь в “шкуре” каскадера?
Эдил Кенешбекович: – Я работаю в этой профессии более 25 лет, моему сыну Жамилю сейчас 23 года, он этим занимается с детства.
Жамиль: – Я решил пойти по стопам отца.
Но это ведь очень опасно, как Вы разрешили сыну?
Э.К: – Я так отвечу: если родился мальчик, значит, родился воин. Если родилась девочка, значит, невеста воина и будущая мать воина. Это заветы наших предков. По ним мы и живем.
Что представляет собой профессия каскадера?
Э.К: – Это образ жизни, не профессия. В каскадеры идут те, кто в детстве не наигрался (смеется). Взрослые дядьки бегают с оружием, падают, играют.
Ж: – Те, кто любил в детстве играть Зорро, ковбоев и других героев. Это приключения! Без них наша жизнь теряет краски.
Э. К: – Каскадерство – это объединение спорта и искусства. Эти два компонента взаимосвязаны, ведь в искусстве тоже нужны репетиции. Риск – это наша профессия, опасность – образ жизни.
Кто приходит в каскадеры?
Ж: – Большинство наших каскадеров – спортсмены. Они добились успехов в спорте, многие из них – мастера. Профессия каскадера своего рода следующая ступень.
Э.К: – Но не каждый спортсмен у нас задерживается. Для этого нужен определенный склад, характер. Каскадер – это как спецназ кино. Для многих новичков наши требования неприемлемы, непосильны, даже ужасны, а мы уже привыкли к сложностям и особым вызовам работы.Каскадерская профессия появилась тогда, когда зародилось кино. Началось все с Чарли Чаплина, он был хорошим каскадером: сам трюки выполнял в немом кино.
Эдил Молдалиев
Каскадеры снимались в американских вестернах. В советском кино первыми каскадерами были джигиты. Знаменитая группа Алибека Кантемирова, выдающегося советского циркового артиста, основателя российского конно-циркового искусства, работала в фильмах “Смелые люди”, “Не бойся, я с тобой”. У нас свои пионеры. Нашим первым учителем был Усен Кудайбергенов. В 15 лет он пришел в цирк, первый трюк исполнил в фильме “Джамиля”. Братья Сатар и Султан Дыйканбаевы внесли в искусство каскада природную лихость, ловкость кыргызских джигитов-наездников. Искусные наездники везде есть, просто зовутся по-разному: в Ала-Тоо и на Кавказе он – джигит, а в остальных местах – ковбой.
Ж: – Наши первые каскадеры доказали, что кыргызские джигиты – одни из лучших. Мы – третьи в мире. Третьи не потому что мы чем-то хуже, а потому что мы еще не вышли на мировой рынок. Будущее еще покажет.
Э.К: – В принципе, мы уже вышли на международную арену вместе с группой “Номад” с казахскими коллегами. Наш руководитель, заслуженный деятель культуры РК Жайдарбек Кунгужинов. В феврале этого года “Номад” вручили малый “Оскар” за участие наших каскадеров в приключенческих фильмах “Монгол”, “Дневной дозор”, "Возвращение в “А”. Этот “Оскар” присваивается Академией боевых искусств Америки, которую учредили такие спортсмены, как Арнольд Шварценеггер, Сильвестр Сталлоне, Чак Норрис, Дон Уилсон и др. Престижная награда вручается и за популяризацию спорта в кино. В объединении около 30 человек, из них половина – кыргызстанцы.
Если разобраться, то в ранних проектах киноиндустрии начали работать каскадеры. В 1980-м состоялась премьера советско-индийского фильма “Али-Баба и 40 разбойников”, где в съемках конных трюков участвовали артист группы “Джигиты Кыргызстана”, первого киргизского цирка, Усен Кудайбергенов, спортсмен-универсал Султан Дыйканбаев и другие каскадеры-наездники. Потом уже мы начали участвовать в кинопроектах. Это фильмы “Монгол” Сергея Бодрова, “Кочевник”, “47 ронинов”, “Неудержимые-2”. Жамил правильно сказал, мы третьи не от того, что мы плохие, мы еще не показали себя в полной мере.
У Вас есть конкуренты?
Э.К: – Да, конечно, есть. Испанцы, англичане, американцы, японцы. Да и внутри команды всегда есть здоровый дух конкуренции.
Ж: – Как и у спортсменов, всегда присутствует творческое соперничество. Это здорово помогает, особенно сейчас, когда мы выходим на международный рынок. Иностранцы технически лучше оснащены, но мы лучше выполняем трюки.
Э.К: – Нас называют природными наездниками, и это факт. Был случай в российском проекте, когда в фильме были лошади, нам дали кобылу, а рядом жеребята грудные плачут. Режиссер спрашивает, "Что делать?" Я отвечаю: "Сейчас кобылиц подою, и все будет нормально". Кто родился в юрте, лежал в бешике, пил кумыс и ездил на коне, тот был непобедим. Об этом говорит вся история кочевников. Для конных трюков практически всегда выбирают нас.
В чем наши каскадеры превосходят иностранных?
Ж: – Те же испанцы боятся исполнять трюки, которые мы спокойно выполняем, они используют кучу приспособлений, много страховки, чтобы сделать элементарный трюк. Им приходится прикладывать очень много усилий, к тому же не каждый может исполнять все приемы. Допустим, у них в группе 30 человек, и только трое из них совершают трюк. А у нас, наоборот, трое не могут, а все остальные, как положено, выполняют.
Жамил Жуматаев
Э.К: – Я работал в картине “47 ронинов” вместе с Тойчубеком Серкебаевым, Ильичом Нураевым, Муратом Бурхановым. Я самый старший – мне 51, а тем за сорок. У нас по два высших образования. Серкебаев и Бурханов имеют операторское образование института искусств. Я закончил физкультурный институт, еще закончил аспирантуру, тема диссертации “Национальные конные игры кыргызов”. Так что у нас все спортсмены с высшим образованием, и еще мы – природные наездники, хорошо знаем этнографию, историю и оружие тех времен, сражения. Мы возрождаем кодекс чести джигитов. Свод законов такой же, как кодекс чести джентльмена, самурая – мужские понятия везде одинаковы.
Как часто случаются производственные травмы?
Э.К: – Если бы в каждой картине погибали каскадеры, тогда каскадеров не напаслись бы (смеется). Бывают мелкие травмы, ушибы. Но если ты профессионал, ты знаешь, что тебя вызвали работать, а не травмы получать. Это как в спорте, получил травму, значит, не получил медаль, не показал результат. Значит, плохо тренировался. Конечно, мы не застрахованы, но мы делаем все для минимизации риска, тренируемся месяцами.
Ж: – Прежде чем совершить трюк, идет большая подготовка. К примеру, последняя картина в Кыргызстане, над которой мы работали, “Курманжан Датка”. Недавно мы делали трюк – прыжок с лошадью с обрыва высотой более 20 м. Подготовка заняла недели две. Сначала прыгал я один без животного, чтобы опробовать это место, течение. Потом прыгнул наш Султан Дыйканбаев, которому 55 лет. Благодаря хорошей подготовке, трюк удался, обошлось без травм. С лошадью все хорошо (смеется), хотя многие не верили, что она выживет. Она выплыла.
Э.К: – Так же мы страхуем друг друга. Даже оплата идет такая: исполняющему каскадеру 100% оплата, а страховщику – 50%. В нашей работе нужно иметь надежное плечо товарища.
Ж: – Страховщик не должен потеряться в экстренных ситуациях. Например, есть такой трюк горение, когда человек полностью в огне, страховщик должен вовремя его потушить. В других случаях вытащить из воды, из горящей машины и т.п.
Э.К: – Самодисциплина, определенный режим жизни, который неприемлем для других. Самообразование, самовоспитание, самосовершенствование – это все относится к нам. Ты должен быть не только узким специалистом, а быть почти универсалом.
Какими проектами вы гордитесь?
Э.К: – Картиной “Монгол”, мы работали два месяца в Китае; “Дневной дозор”, где впервые в мире был исполнен трюк с лошадью, пробившей стену; “Кочевник”, “Возвращение в “А” Егора Кончаловского про Афганистан: съемки шли зимой в суровых условиях; “Неудержимые-2”, скоро выйдет “47 ронинов”. Если говорить масштабно, то наши старшие товарищи прославились в фильмах “Али-баба и 40 разбойников”, “Пираты 20 века”, “Капкан для шакала”, “Заложник”. Это были картины, собиравшие полные залы кинотеатров по всей стране.
Востребована ли профессия каскадера в Кыргызстане?
Э.К: – В Кыргызстане эта профессия не была востребована вообще за последние 20 лет, потому кино не снимается, поэтому очень много перспективных ребят ушли в другие сферы. Из-за этой же причины мы работаем совместно с казахстанскими, российскими группами каскадеров.
Ж: – У нас ведь было такое явление как “кыргызское чудо”. Мы надеемся, что в скором времени отечественное кино возродится.
Как родные относятся к Вашей деятельности?
Э.К: – Нормально. Привыкли уже. Конечно, каждый раз волнуются за нас немного. Огромная роскошь заниматься тем, что тебе нравится и приносит удовольствие. К тому же в голливудских проектах платят, оказывается, прилично (смеется).
Как профессия поменяла Ваше отношение к жизни? Что такое для вас риск?
Э.К: – Риск – тот сопутствующий фактор в нашем деле, который мы всегда оцениваем. Мы к нему относимся очень грамотно и профессионально. Действительно, мы смотрим на мир другими глазами, мы больше ценим жизнь, некоторые простые вещи, которые в обычной жизни остальным вроде незаметны.
Есть какие-нибудь ободряющие слова, когда становится страшно?
Э.К: – Знаете, все дело в ответственности перед командой. Ты просто спрашиваешь себя, по плечу ли тебе этот трюк. Бывает, наоборот, выполнил трюк, а потом смотришь и удивляешься: неужели это я сделал? И страх нападает (смеется).
Над каким проектом Вы сейчас работаете?
Ж: – Сейчас у нас проходит тренировочный процесс. В зимний период обычно идут подготовки.
Предложений всегда поступает много, но о проектах мы привыкли говорить по факту, когда уже подписан контракт и получена предоплата. Многие проекты просто срываются.
Как Вы друг друга находите: кино и каскадеры?
Э.К: – У нас есть сайт, через который с нами можно связаться. Но обычно нас приглашают по рекомендациям.
Ж: – После фильма Бодрова “Монгол” нашу группу начали рекомендовать голливудским режиссерам. Первые фильмы, в которых мы участвовали по совету режиссеров, были “Конан-варвар”, “Волкодав”.
Э.К: – Мы также проходим кастинг: в зависимости от фактуры, кто нужен – азиаты, европейцы; от возраста. После знакомимся со сценарием, изучаем историю, готовимся основательно. Иногда режиссеры консультируются с нами: как ездили, что носили люди той эпохи, оружие, тактика во время боя.
Как часто Вы замечете киноляпы?
Э.К: – Очень часто! Наши знакомые жалуются, что с нами невозможно смотреть кино (смеется).
Ж: – Мы обсуждаем трюки, операторскую работу, грим, одежду. Замечаем исторические несоответствия, не обходится без критики. Мы с отцом – нелучшая компания для просмотра фильмов (смеется).
Вы ведь часто путешествуете, какие города больше всего понравились?
Э.К: – Лондон. Съемки фильма “47 ронинов” проходили в Королевском парке, где дубы еще запомнили времена Робин Гуда. Там очень красиво. Ну и конечно, как говорится, увидеть Париж и умереть. В Париже мы играли японцев.
Ж: – С нашей профессией мы объездили весь Кыргызстан. Побывали во всех точках страны, во всех самых живописных местах. Сами не перестаем удивляться красоте нашей природы.
Чем Вы занимаетесь в свободное время?
Э.К: – Зачастую мы тренируемся и стараемся посвящать время семье, потому что часто бываем в разъездах.
Ж: – В свободное время пытаемся научиться чему-то новому, совершенствовать знания и навыки.
Есть ли советы начинающим каскадерам?
Ж: – По сути, нет никаких советов, просто нужно попробовать эту стезю, проверить свою выдержку, прожить и ощутить все на себе. Надо избавиться от иллюзий: сначала это простой изнурительный труд, и только потом, когда ты себя проявишь, будут и слава, и деньги. Прежде всего, это ежедневная работа.
Э.К: – В спорте можно выйти, исполнить номер и уйти. А у нас может быть до 15-20 дублей, пока результат не будет получен. И каждый раз результат должен быть лучше предыдущего. На это могут уйти недели. Не все готовы к такому.
Ж: – Это еще и актерское мастерство, ведь надо еще изучить актера, которого дублируешь. Иногда мы дублируем актрис. Я дублировал Курманжан Датку в молодости, отец – в старости.
А много девушек-каскадерш?
Э.К: – Все-таки из-за особенностей женского организма, психологии девушки ненадолго приходят в эту профессию. Есть мужские виды спорта, а есть женские. Редко девушка может находиться днем и ночью в полевых условиях, бегать, волоча на спине 60 кг груза, подтягиваться и еще на ходу, извините за выражение, помочиться.
Что значит успех для каскадера?
Э.К: – Для меня успех – это признание тебя мастером в узком профессиональном кругу. Восхищение твоей работой. Зрители не знают и не видят тебя, оценить наш труд могут только узкие специалисты.
Жамиль, Вы основательно решили продолжить эту стезю?
Ж: – Да, дело в том, что я вырос в этом кругу, с детства хожу с отцом на съемки. Мне этот образ жизни по душе. Наверное, этот дух у меня в крови.
Нескромный вопрос: каскадерам хорошо платят?
Э.К: – Это зависит от размаха проекта. Бывают малобюджетные фильмы, иногда работаем из-за дружбы. В Голливуде хорошо платят, там ценят человека, труд. Там отношение другое. А наши по старинке хотят платить по-социалистически: вы, мол, поработайте, а мы вам звание присвоим. А звание будет кормить мою семью? (смеется)
На Ваш взгляд, состоится ли ренессанс отечественного кино?
Э.К: – Голливуд создал образ Америки. Народ, который снимает кино о себе, остается в летописи, другие теряют свою историю. Мы тоже должны снимать кино про себя. Когда вышел фильм “Кочевник”, весь мир узнал о такой земле как Казахстан, люди познакомились с ее историей, узнали, что есть такая великая степь, такие великие воины, о кодексе чести джигитов. Сейчас в Казахстане планируются съемки фильма про царицу Томирис. У нас пока только “Курманжан Датка”. Нужно снимать наши хорошие сказки, рассказывать о традициях, а не пытаться подражать, снимая фильмы про криминал.
Беседовала: Жамиля Таалайбек кызы
Фото: Валерий Черских и из архивов группы "Номад"
