Беседовала: Айида Долотбакова

Фото: Сэм Бараталиев

О ЗЫБКОЙ ПОЧВЕ, БОЛЬШИХ ПЕРСПЕКТИВАХ, О ТОМ, ПОЧЕМУ В КЫРГЫЗСТАНЕ ДОРОГИЕ КРЕДИТЫ, А ТАКЖЕ О ПРИОБРЕТЕНИИ БАНКА С "ПРИДАНЫМ"

Для меня инвесторы, вкладывающие деньги в Кыргызстан, какого-то рода герои. Потому что налицо постоянно меняющаяся политическая ситуация, тот же скандал с "Кумтором" дает понять, что всегда найдется какой-нибудь закон или группа лиц, требующих приватизации. Почему Росинбанк решил начать бизнес в Кыргызстане? Почему Вы выкупили Залкар Банк?

– Чтобы быть точнее, скажу – Росинбанк – это бренд, созданный в Кыргызстане, создателем которого является Инвестиционный Торговый Бизнес Холдинг, который является владельцем акций нескольких российских банков, самый крупный из которых – Инвестиционный Торговый Банк. Почему мы пришли в Кыргызстан? Знаете, чем выше риски, тем выше потенциальный доход. Мы просчитали все возможные риски и понимаем, что можем что-то потерять, но можем что-то и заработать. Один из первых факторов, почему мы пришли в Кыргызстан, – потому что считаем этот рынок очень интересным и недооцененным. Это касается всех сегментов бизнеса, в том числе и банковского. Сегодня банковская система Кыргызстана даже по отношению к уровню экономики очень незначительна. Если в России совокупные активы, которыми владеют банки, составляют 70%-80% от ВВП, то в Кыргызстане – всего 30%. У нас есть опыт, компетенция и желание, чтобы преподнести что-то новое на банковский рынок Кыргызстана. Да, мы понимаем, что почва очень зыбкая, но ведь все действуют по-разному. Например, единственный банкир, получивший Нобелевскую премию – индус, начавший кредитовать по одному доллару самые бедные слои населения. С одной стороны, казалось бы, это было очень рискованно, обычно банкиры предпочитают пусть маленькую, но очень обеспеченную аудиторию, чем большую и бедную. Он пошел в другую нишу и стал успешен. Потому в банковском деле не стоит судить сразу, успешен ли будет бизнес при каких-либо рисках. Риски – это всегда возможности для бизнеса. Мы считаем, что здесь интересный перспективный рынок, а политическая ситуация в стране становится стабильней с каждым годом. В истории нет таких прецедентов, чтобы страна постоянно находилась в состоянии перемен, все равно, рано или поздно, она придет к стабильности.

Вы, по сути, взяли банк с бонус-треком. Мало того, что купили банк, Вы взяли на себя и его обязательства…

– Ну, по другому – никак. Когда ты покупаешь банк, ты покупаешь не только его активы, но и его обязательства. Конечно, то, что мы купили, сложно было назвать идеальным финансовым институтом…

ДА, Я НАПОЛОВИНУ ЕВРЕЙ. НО Я НЕ ВЕРЮ НАЦИОНАЛЬНЫМ СТЕРЕОТИПАМ, ЧТО ОДНА НАЦИЯ УМНЕЕ ДРУГОЙ. ВСЕ ЛЮДИ ОДИНАКОВЫ, У ВСЕХ ИЗНАЧАЛЬНО РАВНЫЕ ДАННЫЕ.

Потому что там есть еще целый выводок проблем, доставшихся от AUBа…

– Да, безусловно. Мы все это просчитывали, обсуждали и приняли решение купить банк.

При этом, я уже слышала заявления, что Залкар недостаточно выгодно продали… Хотя за банк с такими большими обязательствами, мне кажется, Вы даже переплатили…

– Это понятно, что одна сторона считает, что дорого купила, а другая – что дешево продала (смеется). Мы заплатили ту цену, которая была заявлена. Это была цена предложения. Сейчас сказать, что мы купили дорого… Да, конечно, мы купили дороже, чем хотелось бы, но это и понятно – всегда хочется заплатить меньше (смеется). Также и продавцу хотелось бы продать дороже. Это была цена сделки – сделка уже завершена. Цена на тот момент устраивала все стороны. Полученный банк представлял из себя организацию, которая почти три года не принимала активного участия в развитие банковского рынка Кыргызстана. Если бы на тот момент банк не продали – то его пришлось бы ликвидировать, потому что три года стагнации давали о себе знать. Если бы сейчас нам предложили купить его за ту цену – наверное, мы не купили бы. Но, с другой стороны, все, что сделано – уже сделано.

Приобретя банк с падающей репутацией, Вы его начали восстанавливать, дали ему свою высокую репутацию, сделали ребрендинг. Тут понятно, почему компания переименована. Но меня всегда интересовало, зачем успешные банки и компании делают ребрендинг – ведь таким образом они теряют наработанную аудиторию. Людям приходится узнавать компанию заново, следовательно, и доверие к ней нужно выращивать заново…

– У ребрендинга есть несколько задач. Например, смена курса. Допустим, это был банк, ориентированный на определенную группу богатых людей и назывался “Вип Банк”. Потом акционеры в какой-то момент принимают решение, что они хотят идти в массы и заниматься розницей. Для этой потенциальной группы клиентов нужен другой бренд, другое название. Ребрендинг производится не только для того, чтобы повысить репутацию, цели бывают разными. Хотя в банках ребрендинг проводится реже, потому что это консервативная структура, и чтобы завоевать безупречную репутацию, банк под одним названием должен существовать хотя бы лет 30.

Но не в Кыргызстане (смеется).

– В мировой практике банки очень редко проводят ребрендинг.

За последние 10 лет у нас просто открылось и закрылось около 10 банков.

– В этом случае ребрендинг не совсем имеет место быть. Просто банки покупают другие акционеры и, понятное дело, переименовывают компанию. Это нормальная ситуация. Но мы считаем, что бренд банка должен быть постоянным – это 10-20-30 лет работы.

МНЕ ВСЕГДА БЫЛИ ИНТЕРЕСНЫ НЕПРОСТЫЕ ЗАДАЧИ И ВЫСОКИЕ ЦЕЛИ. ПОТОМУ Я И ПРИЕХАЛ В КЫРГЫЗСТАН.

Насколько я знаю, Вы планировали стать лидерами рынка до конца года. Как проходит ваше продвижение к цели?

– Продвигаемся чуть медленнее, чем хотелось бы, но все же продвигаемся. Если брать финансовые показатели, – они удвоились. Сказать, что мы на сегодняшний день лидеры рынка – нет, я так не скажу. Но, думаю, в следующем году мы достигнем цели. Уже в марте-апреле мы будем на уровне трех-четырех местных ведущих банков, а до конца 2014 года добьемся своей цели.

Если бы Вы сами были инвестором с неограниченной суммой денег, во что бы Вы вложили свои деньги в Кыргызстане?

– В банки. Каждый будет заниматься тем бизнесом, в котором разбирается. Я совсем не разбираюсь в золоторудной промышленности, но разбираюсь в банковском деле.

А Вы всегда занимались банковским делом?

– Я хотел быть юристом и даже получил соответствующее образование. Потом работал в финансовой среде, в инвестиционных компаниях, хотел стать брокером, и в итоге я нашел свое призвание в банковском деле.

Меня всегда удивляла трансформация юриста в экономиста, потому что для меня две эти отрасли абсолютно различны…

– Не совсем. Юриспруденция – профессия, предполагающая системный подход к решению задач. Хороший юрист понимает, как устроена иерархия законодательства, знает законы и понимает, где и какие нормы должны быть соблюдены. У юриста должна быть хорошо развита логика. Экономика – наука тоже достаточно логичная, имеющая свои законы. Я считаю, что экономистом может стать любой человек с подходящим мышлением, хотя ему впоследствие все равно придется получить соответствующее образование, потому что есть свои термины, законы, заложенные в базовом экономическом образовании. Если ты понимаешь юриспруденцию, скорее всего, ты поймешь и экономику. Ничего сверхъестественного в этом нет. Например, руководитель Сбербанка России Герман Греф является юристом по образованию, раньше он был министром по экономическому развитию.

– Ознакомились ли Вы с кыргызстанским законодательством?
– Могу сказать, что знаком с ним, но не могу сказать, что знаю его. Что хорошо, очень многие базовые вещи в законодательстве стран постсоветского пространства одинаковы. Есть в них некие противоречия, но это нормально для развивающейся страны. В Российской Федерации то же самое, там тоже есть противоречия между разными нормативными актами. У вас законодательство, по сути, начало строиться 20 лет назад, плюс было несколько кардинальных разворотов курса, когда законы переписывали.
Если во Франции написали Гражданский кодекс 200 лет назад, то за это время они отточили разночтения в законах.
А Кыргызстану это еще предстоит.

Вводит ли РосинБанк какие-то нововведения в кыргызстанскую банковскую систему? Кредиты по низким ставкам, например…

– Давать кредиты по более низким ставкам, нежели у конкурентов – это не нововведение. Условно говоря, разрабатывать механизм, который бы приводил к снижению стоимости кредитов – это, наверное, нововведение. Один банк не способен сам по себе это сделать. Банк – это финансовый посредник, к которому Вы приходите и вкладываете определенную сумму денег, которую он, в свою очередь, дает в кредит, наложив свой процент. В процент входит сумма, которую он выплатит Вам, и возможные риски. Если я взял у Вас 100 сомов – то через год должен вернуть 110. Ваши 100 сомов я дал в кредит и у меня есть риск, что мне их могут не вернуть. Давая в кредит 10 людям по 100 сомов, я должен понимать, что 1-2 из них могут не отдать мне денег, потому эти риски я должен вложить в проценты. В те же проценты я должен вложить зарплату своих сотрудников и какую-то прибыль. Чем выше риск невозврата, – тем выше ставки по кредитам, потому что все, что тебе не вернется, ты потенциально вкладываешь в ту ставку, под которую ты размещаешь кредит. Почему в Европе и США такие маленькие проценты на кредиты? Потому что там культура населения высокая, кредиты возвращают практически все, не считая форс-мажорных ситуаций. Поэтому банки могут спокойно взять у одних под 1% и отдать другому под 2% и оставаться не в накладе. К тому же технологии – если для того, чтобы выдать 300 кредитов, ты нанимаешь 300 человек, то ты тратишь огромную сумму на заработную плату. А если выдать 300 кредитов может 1 человек, и, следовательно, платишь ты одному человеку, то опять-таки, ты можешь сделать проценты по кредитам ниже – ведь в них не будет входить зарплата огромному штату. Так что единственным реальным нововведением будет создание технологии, позволяющей снижать свои затраты. Чем меньше людей занимается процессом, тем дешевле это обойдется потребителю. Для этого подходят компьютерные технологии.

Купив Залкар Банк, вместе с приданым Вы получили и должников, которые остались еще со времен AUBа. Мне всегда было интересно, как банк взимает деньги у должников?

– Есть отработанная процедура. Сначала этим занимаются сотрудники банка: звонки, встречи, переговоры. Если это не срабатывает, начинается юридическая процедура – суды. У банка есть право требовать ту сумму, которую он дал, и проценты. Но иногда в судах принимают решение, что должник может отдать только сумму, взятую в кредит, без процентов. А значит, мы все равно остаемся в минусе. Защищаются права заемщика. Должна быть зеркальная защита прав кредитора. Потому что, когда человек берет кредит, он как дееспособный гражданин должен понимать, что он должен будет отдать и его, и проценты. Пока это не стало нормальной практикой, и большая часть заемщиков не начнет отдавать кредиты, проценты в стране не станут маленькими. Если из 100 человек 20 могут не вернуть кредит, то оставшиеся 80, по сути, платят за всех.

Насколько в Кыргызстане развит онлайн-банкинг?

– Меньше, чем в Европе или Америке, но движение в этом направлении будет. Здесь для людей очень важно общение, индивидуальное общение. Чем больше мы уходим в интернет и мобильные сети, тем больше мы теряем чувство общения с банком, перестаем чувствовать себя важными. Но при всем этом мир движется именно в этом направлении, все хотят тратить меньше времени для совершения тех или иных действий, а получать тот же результат.

Раз уж мы говорили об интернете, стоит отметить интернет-валюту. Недавно буквально все говорили о биткоинах, потому что эту виртуальную валюту признал американский суд. Есть и российская виртуальная валюта такого типа – Cooperlark. Как Вы считаете, насколько перспективна такая валюта и стоит ли вкладывать в нее?

– Интернет-деньги – достаточно интересная вещь, сейчас они развиты во многих странах, в том числе и в России. Мы много времени проводим в интернете, потому виртуальная валюта – это закономерная часть процесса. Люди живут в интернете, им не нужно ходить в магазины, они могут все заказать, расплачиваясь как реальными деньгами, так и виртуальной валютой.

Как Вы думаете, в будущем бумажные деньги изживут себя и люди перейдут на виртуальную валюту?

– В далеком-далеком будущем мы к этому, наверное, придем. Но это будет нескоро. Сейчас, для того чтобы у тебя появилась виртуальная валюта, ты все равно должен вложить реальную. Да и люди больше верят осязаемому. Большинство жителей постсоветского пространства, получив деньги на пластиковую карту, сразу же снимают с нее все деньги. Потому что тебе приятно, когда ты видишь деньги, осязаешь их. Когда они на карточке, – ты их не чувствуешь. Ты перестаешь их считать.

Окупилась ли стоимость Залкар Банка? Или как скоро она окупится?

– Естественно, пока она не окупилась. Нужно понимать, что затраты не окупятся за полгода. Такого бизнеса не бывает. Нормальный срок окупаемости инвестиций не менее 5 лет. На каждый вложенный доллар ты зарабатываешь 15% в год, и чтобы вернуть деньги, нужно работать даже не 6,5 лет. Если работать в интенсивном темпе, то за 5 лет. Есть, конечно, некоторые виды бизнеса, позволяющие вернуть инвестиции за полгода, но они чаще всего незаконны.

Иногда создается ощущение, что у некоторых банков есть некий джентльменский договор, не позволяющий слишком снижать цены…

– Нет, я не думаю, что такой есть. По крайней мере, я о таком ничего не слышал. Вообще у всех банков примерно одинаковые ставки – потому что у них один рынок, одни и те же потребители. Разница между тем, под какие проценты банки в Кыргызстана берут в долг, и под какие дают, – очень высокая. Но все это от того, что кредиты не отдают.

Почему стоит выбрать Росинбанк?

– Мы стараемся предоставлять более качественный сервис, но на сегодняшний день качественный банковский сервис для обычного человека – дешевые кредиты и дорогие депозиты (смеется). То, что невозможно в принципе, но хотелось бы каждому клиенту. Когда ставка по вкладу 10, а по кредиту – 8. На данном этапе своего развития в качестве инструмента конкурентной борьбы мы используем выгодное ценообразование, но это не единственный способ привлечения клиентов. В швейцарских банках клиенты не получают процентов с депозитов, они вкладывают деньги в банк, чтобы их сохранить, а не приумножить. Для того, чтобы приумножить, они вкладывают деньги в бизнес. Для этих людей надежность и безопасность активов – куда более важный критерий, чем их доходность. В Кыргызстане банки пока не ассоциируются с безопасностью, но мы планируем поменять и это мнение.

Вести бизнес в России легче, чем в Кыргызстане?

– На первый взгляд, да. Хотя бы потому, что там есть стабильность и уверенность в курсе. Но и конкуренция там выше. Ты борешься не только с участниками внутреннего рынка, но и с иностранными инвесторами. Так что с этой стороны там сложнее. Рынок больше, да. Но все же, на самом деле вести бизнес там сложнее. Предъявляют больше требований. Сейчас, если ты хочешь заниматься чем-либо, ты должен быть специалистом в этом деле, ты не сможешь, будучи выпускником торгового техникума, заниматься бизнесом в сфере высоких технологий, перед этим нужно получить соответствующие знания и навыки в этой сфере. В Кыргызстане выше норма прибыли в бизнесе, здесь нормально зарабатывать в год 50%, в России же, если ты зарабатываешь 20% – ты очень успешный бизнесмен.

Кто такой Андрей Гойхман вне банка?

– Обычный человек со своими интересами. Увлекаюсь чтением, стараюсь узнавать новое из разных отраслей, люблю путешествовать. Очень люблю футбол, теннис.

Какую литературу предпочитаете – художественную или бизнес?

– В последнее время, конечно, бизнес, а раньше очень любил художественную литературу, философию, психологию. Читая книги по менеджменту, ты понимаешь, что все это взято из психологии и философии. Мне нравится современная литература, ну, кроме Коэльо. Его совсем не люблю. Люблю Кортасара, Маркеса, Эко.

Самое интересное из того, что Вы увидели в Кыргызстане?

– Здесь много чего интересного. Природа очень красивая, пища безумно вкусная. Страна с большим потенциалом в виде природных ресурсов, нет, не газа и нефти, а самой природы. Чистый воздух, чистая вода, горы. Все это имеет свою ценность.

КОГДА ТЫ ПОСТОЯННО НАХОДИШЬСЯ НА РАБОТЕ, ВСЕ 7 ДНЕЙ НЕДЕЛИ, ТО У ТЕБЯ ПРОИСХОДИТ ВЫГОРАНИЕ. У ТЕБЯ НЕ ОСТАЕТСЯ ВРЕМЕНИ ПОДУМАТЬ, А ВСЕ ЛИ ТЫ ДЕЛАЕШЬ ПРАВИЛЬНО?